За двери дам и ишаку!!!

*падает на пол*
*ржот*

мдаааааа.... Севрюга ты ваще обыдлилась....
когдаж ты дура поймёшь что мне апсалютно похуй как ты меня обзываешь!
в отличие от тебя меня детство приучило необращать внимания на дураков а тебя оно вон комплексами наградило
а всё оттого что у тебя гордость(так назаваемая) превосходит размеры отпущенные природой

ну ладно... продолжим увлекательный просмотр передачки из Севродурдома
*присаживаеца на диван*
*берёт рюмочку коньяку*

нусссс... я готов! начинайте)))

А что-то Вы такой заботливый, уважаемый сторонник политической партии  Единая Россия, Алексей Алексеевич Горишний? Зачем о моей бренной конечности переживаете? Ведь Вы решили меня пришибить так же как до Вас хотели некоторые. Не всё ли равно мне в каком виде предстать перед Господом!? А нога у меня отёкшая одна, увы. Полный обрыв алилового сухожилия на тренировке пять лет назад и серьёзная операция. Позвоночник мне родная милиция сильно повредила 1 Мая 1993 года во время столкновений в Москве у площади Гагарина. Мне это всё не западло! Проживите Вы с моё и сделайте в жизни хотя бы одну десятую от моего.
А то  завидуете Вы то Ушельцу, что он форум раскрутил за неделю как Вам не раскрутить за остаток вашей никчемной жизни. То мне  завидуете, а зачем? У Вас своя жизнь и Вам  её уже не удалось прожить честным и порядочным человеком.

Посмотрите ТВЦ телеканал "Столица" программу "Ночной эфир" в ночь с 3-го на 4-е в 0-15 по Московскому времени. Я там как бы поучаю молодёжь тому что сам знаю далеко не в совершенстве - ЖКХ. Но, я-то прожил большую и честную (в основном) жизнь. А чему можете поучать меня Вы - создатель грязных порножаб, клоновод и, вообще, непотребный и нерукопожатный человек-перевёртыш? 
А, впрочем, пишите ещё, Вы меня забавляете!


Знакомый Вам, Игорь Б.

Весомо, грубо, зримо и в самую точку.

Да быть не может.
Щас заплачу.

Покукарейкай, пока.

Сидя в беседке, Лу Чжи-шэнь поджидал, пока человек с ношей приблизится. А тот опустил кадушки на землю у самой беседки и остановился передохнуть.
- Послушай-ка, приятель! - обратился к нему Лу Чжи-шэнь. - Что это у тебя в кадушках?
- Доброе вино.
- Сколько же стоит кадушка? - спросил Чжи-шэнь
- Ведь ты же монах! Верно, хочешь посмеяться надо мной? - удивился пришедший.
- Буду я еще с тобой шутить! - рассердился Лу Чжи-шэнь.
- Это вино, - отвечал человек, - я приношу в монастырь для продажи мирянам, работающим по найму: истопникам, носильщикам, уборщикам и другой прислуге. Если мы, торговцы, будем продавать вино монахам, нас сурово накажут, отберут деньги, которые выданы на торговлю, и выгонят из жилищ. Все мы торгуем на монастырские деньги и живем в домах, принадлежащих монастырю. Как же я могу осмелиться продать тебе вино?
- Так ты и в самом деле не хочешь продать мне вина? - спросил Лу Чжи-шэнь.
- Хоть убей не продам! - отвечал продавец.
- Убивать я тебя не стану, - крикнул Лу Чжи-шэнь, - но вина ты должен мне продать!
Видя, что дело плохо, продавец подхватил было свой товар, но тут Чжи-шэнь выскочил из беседки, ухватился обеими руками за коромысло и пнул продавца ногой прямо в пах. Тот, схватившись обеими руками за ушибленное место, так и присел на землю и долго не мог подняться.
А Чжи-шэнь тем временем втащил обе кадушки в беседку, открыл одну из них, и подобрав с земли кипятильник, стал черпать им вино, хотя оно и не было подогрето. Быстро осушив кадушку, Лу Чжи-шэнь крикнул торговцу:
- Эй, парень! Приходи завтра в монастырь за деньгами!
Боль у продавца постепенно унялась. Боясь, что игумен узнает об этом происшествии и лишит его заработка, парень сдержал свое негодование и даже и не подумал о деньгах. Он разлил оставшееся вино поровну в обе кадушки, схватил коромысло и бегом пустился с горы.
Лу Чжи-шэнь посидел еще немного, вино ударило ему в го
лову. Он вышел из беседки, прилег под сосной отдохнуть и
окончательно опьянел. Он спустил с плеч свою черную монашескую одежду, и на его обнаженной спине открылась цветная
татуировка. Обмотав рукава вокруг поясницы и размахивая,
как птица крыльями, руками, он стал подыматься в гору. Так
он и добрался до монастырских ворот. Два привратника, из
дали заметив, что он пьян, вооружились граблями и преградили
ему дорогу.
- Ты последователь Будды! - закричали они.- Kaк смел ты напиться? Разве ты слеп и не читал правил, где говорится, что нарушивший заповедь о непотреблении вина приговаривается к сорока ударам палками и изгоняется из монастыря. А привратник, допустивший пьяного монаха в монастырь, получает десять палок. Ступай-ка ты скорее отсюда, тебе же лучше будет!
Но Лу Чжи-шэнь не так давно стал монахом и не забыл еще своих старых повадок. Свирепо вытаращив- на привратников глаза, он заорал:
- Ах вы, разбойники этакие! Вы что же, хотите побить меня? Давайте-ка померяемся силами!
Один из привратников, видя, что дело плохо, побежал доложить о буяне казначею, а другой попытался преградить Лу Чжи-шэню дорогу бамбуковыми граблями. Одним движением отбросив грабли, Чжи-шэнь размахнулся и закатил привратнику такую пощечину, что тот зашатался и с трудом удержался на ногах. Тогда Чжи-шэнь ударил его еще раз кулаком, и привратник свалился у ворот, завопив от боли.
- На этот раз я тебя милую, - сказал Лу Чжи-шэнь и, пошатываясь, вошел в монастырь.
Казначей, услышав о том, что произошло, собрал человек тридцать истопников и носильщиков, вооружил их палками и вышел из западного флигеля навстречу Лу Чжи-шэню. А тот, завидев их, дико заревел и бросился к ним. Люди, шедшие усмирять пьяного, не знали, что еще недавно он служил в войсках. Испугавшись его свирепого вида, они поспешно отступили к складу и закрылись там на засов.
Тогда Чжи-шэнь вскочил на крыльцо, ударил в дверь кулаком, а потом ногой и распахнул ее. Его противникам бежать было некуда. Чжи-шэнь отобрал у них палки и выгнал их из склада. Казначей побежал к игумену и доложил ему о случившемся. В сопровождении пяти служителей игумен подошел к флигелю и крикнул:
- Чжи-шэнь, перестань буйствовать!
Тот, хоть и был пьян, все же узнал голос настоятеля монастыря, отбросил палку, поклонился ему и, указывая в сторону оклада, сказал:
- Я выпил всего две чашки вина и никого не обидел, а вот целая толпа прибежала меня бить.
- Ради меня, - сказал игумен, - отправляйся скорее спать; завтра мы поговорим.
- Если бы не игумен, я убил бы кое-кого из вас, лысых ослов, - сказал Чжи-шэнь, обращаясь к монахам.
Игумен приказал служителям уложить Чжи-шэня в постель. Завалившись, он тотчас же захрапел.
Старшие монахи, окружив настоятеля, стали говорить ему:
- Мы уже предупреждали вас, почтенный отец. Что теперь делать? Разве можно держать в монастыре этого дикого кота, оскверняющего правила буддизма!
- Правда, сегодня он доставил нам немало хлопот, - отвечал игумен, - но, верьте, придет день-и он станет совсем иным. Ничего не поделаешь, ради нашего благодетеля Чжао придется и на этот раз простить его. С завтрашнего дня я сам примусь за него.
Расходясь по своим кельям, монахи насмешливо улыбались и говорили друг другу:
- Ну и игумен! Не хочет внять нашим словам!